Режиссер Игорь Седин: о себе, постановке «Хижины» и работе в карантин
Ловцы снов, старые магнитофоны и серая краска… Сцена акмолинского областного русского драматического театра готова ко встрече со зрителем! Уже завтра, 5 марта, после долгого карантинного перерыва здесь вновь зазвучат аплодисменты. Акмолинцев ждет премьера спектакля «Хижина» Уильяма Пола Янга. О том, к чему готовиться любителям Мельпомены и почему для спектакля был выбран столь необычный формат – саспенс, в интервью корреспонденту 716.kz накануне премьеры рассказал режиссер постановки Игорь Седин.
- Игорь, расскажите нашему читателю немного о себе, откуда Вы?
- Сейчас я работаю в русском драматическом театре имени М. Горького в Нур-Султане. Сам из Талдыкоргана, там и начинал свой творческий путь с рабочего сцены, затем был бутафором, завпостом, осветителем… После этого уже началась моя актерская жизнь. И теперь, когда ставится спектакль, всю техническую часть я знаю изнутри, потому как сам все прошел.
- А когда пришли в режиссуру?
- Первая постановка была в 2013 году. Вообще я закончил Алтайский государственный университет города Барнаула, отучился на режиссуру. Тогда у меня просто возникло такое чувство, что я это смогу, и я занялся режиссурой. Но при этом я не оставляю сцену, работаю в спектаклях у других режиссеров. Видите ли, при постановке спектакля режиссер должен порой сам что-то показать актеру, а для этого нужна собственная практика. Поэтому я не гнушаюсь мастер-классами, активно участвую в них.
- Как пришла идея сотрудничества с акмолинским областным русским драматическим театром?
- Я очень давно знаком с руководителем театра Бейбутом Бахтыгереевым. И когда он приехал на мою очередную постановку, посмотрел, ему понравилось, он решил пригласить меня посотрудничать. Предложил мне эту пьесу «Хижину». Это было еще весной прошлого года. Я почитал ее, сделал выводы, написал инсценировку. Потом он ее посмотрел и сказал, что из этого может что-то получится… Тогда мы и начали активно работать. Надеялись завершить все до Нового года, но из-за пандемии срок сместился.
- О чем Ваша постановка?
- Жанр самой книги Пола Янга – магический реализм. Вообще история написания книги довольно интересная. Его супруга попросила к рождеству для детей придумать какой-нибудь небольшой рассказик. А он написал книгу и выпустил ее в небольшом экземпляре для родных. И когда его друг увидел и прочел ее, он сказал, что эта книга должна обязательно выйти в свет, потому как некоторые люди заблуждаются в своем пути. Книга может помочь решить какие-то вопросы.
В постановке, казалось бы, банальные вещи – любовь, духовность, сочувствие, сопереживание – то, что присуще каждому человеку. Иногда мы начинаем злиться, не можем простить кого-то, и это произведение учит как раз тому, как можно прощать даже самые страшные злодеяния. У всего есть срок, и ко всему нужно быть готовым… Нужно отпустить все и продолжать жить. Если ты будешь носить всю эту тяжесть в себе, то просто не сможешь жить дальше.
- Жанр «саспенс» построен на постоянном пребывании зрителей в напряжении. Чем Вы будете этого добиваться?
- Жанр «саспенс» немного киношный. Всегда неожиданность происходящего – в поступках. Кажется, что сейчас должно что-то вот такое произойти, течение сюжета должно быть вот такое, но мы надламываем ситуацию. В итоге получается некая таинственность, чтобы зритель до конца не понимал, что происходит…
- Вижу, на сцене присутствуют ловцы снов, будет что-то еще необычное в сценографии?
- Сценографию я делал сам. Мы должны как-то распределять пространство. Поэтому я решил, что пространство, которое находится у нас здесь, на сцене, – это пространство в голове самого Мака. Бог может прийти и в реальность, и в сон, и все это – ловцы снов, серая обстановка – то, что съедает краски мира, как говорится в самом произведении, – это «великая скорбь». Когда человек начинает терять веру, силы, его мир тускнеет, он замыкается в себе. И так до тех пор, пока не приходит Троица и не помогает ему выбраться из этой ситуации.
- Музыкальное оформление постановки тоже Ваше?
- Да. Это музыка и 70-х годов, и современная. В самом произведении Мак говорит Папе: «Я думал, тебе ближе музыка какой-нибудь мормонской церкви, а ты, оказывается, слушаешь фанк!» Поэтому у меня там есть и фанк. Понимаете, Троица приходит в хижину: не мы поднимаемся наверх, а верх приходит к нам на землю. Получается немного другая история, и пришедшие должны выглядеть простыми людьми...
- Насколько легко Вам работалось с нашими актерами?
- Довольно приятно было работать с актерами, потому что они очень коммуникабельны, отзывчивы, понятливы. Вообще это очень хороший коллектив. Спектакли идут в два состава, в них задействованы такие известные актеры, как Тимур Валиев, Анна Бронникова, Елена Лукьянова, Андрей Владимиров, Станислав Тавгень, Андрей Красноштанов, Людмила Скуратова и многие другие. У нас также принимает участие и маленький человечек – это внучка Елены Лукьяновой Оля. Дело в том, что в нашей постановке должно присутствовать доброе, светлое, чистое существо.
В общем, за 35 репетиций мы собрали свет, музыку, декорации, реквизит, костюмы и сделали продукт, который вы завтра увидите!
- Планируете ли дальше сотрудничать с нашим театром?
- Нужно, чтобы сейчас коллектив театра, административный корпус, коллеги-артисты – все восприняли эту историю. Не всегда все получается. Бывают удачные и неудачные постановки. Здесь самое главное – насколько ты вложился в то, что ты делаешь. Если ты работал честно, то даже провальный спектакль дает возможность переосмыслить все и понять, где и как ты ступил неверно. Пока я не чувствую, что где-то оступился, но говорить об этом можно будет только после того, как спектакль посмотрят критики, зрители, специалисты.
- Хотелось бы услышать Ваше мнение как режиссера и актера: может ли существовать театр в условиях карантина? И есть ли у театра вообще будущее? Ведь современная молодежь поглощена гаджетами, тик-токами, YouTube…
- Театр не закроется никогда! Любому человеку всегда нужно действо, соприкосновение. Театр начался еще тогда, когда были шаманские обряды. Представьте, сколько прошло тысячелетий, и это никуда не исчезло. Театр – это живое существо, живой организм. Ни кино, ни интернет – ничто не сменит театр. К примеру, можно просто слушать симфонический оркестр по телевизору, а можно прийти на концерт и почувствовать мурашки, идущие по спине, от того же самого произведения… Потому что восприятие зала, сцены, ощущение того, в какой атмосфере ты находишься, дают тебе внутренние эмоции. А они рождаются только в контакте с чем-то или кем-то. Если у тебя не будет контакта с человеком, природой, животными – у тебя внутри ничего не будет…. Интернет – продукт мертвый, и контенты, которые появляются, – это самовыражение человека доказывать кому-то, что ты какой-то. Но человек никому ничего не должен доказывать, он должен жить в мире, справедливости, честности… Уверен: театр все переживет! Он год почти находился на карантине, ребята были без работы. Но, выходя сейчас на сцену, они выплескивают колоссальное количество энергии, сил и желания отдать свой талант и искусство зрителю. И зритель раскупает билеты на спектакль в течение часа! Это ведь показатель. Люди тоже скучают по театру. Карантин, конечно, их задевает, но при возможности они бегут не в булочную, а хотят прийти и насладиться искусством…
- Спасибо за беседу!
с режиссером беседовала Оксана Матасова,
фото Ульяны Апрельской и Дениса Юкало.